Сказано – сделано - Марина Серова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это касается двух ваших сотрудников — господина Гольстера и господина Сомова. Дочь Гольстера убита в квартире Сомова. Я работаю на Иннокентия Сомова, поэтому должна задать вам ряд вопросов.
— Мне? — все так же невозмутимо улыбаясь, спросил красавец-зам, не сводя с меня пристального взгляда.
— Да, именно вам. Хотя, по правде говоря, мне нужно опросить всех ваших сотрудников, но, к сожалению, ни с одним из них, кроме секретаря, я еще не встретилась. Где они? Рабочий день в разгаре, а их нет…
— Да, вы правы. Но у нас произошло большое несчастье. Когда Вячеслав Павлович вернется из командировки, он с ума сойдет от горя. Я отпустил работников в знак траура. Инночку все любили. Она росла на наших глазах.
Словам Виктора Петровича верилось с трудом, потому что он не переставал улыбаться даже тогда, когда говорил о трауре. Такая манера показалась мне дикой. Она говорила скорее о полном неуважении к личности погибшей и вообще довольно сильно принизила этого блестящего молодого человека в моих глазах.
— Вы, наверное, думаете, что я чудовище? — заметив мое неодобрение, но все так же улыбаясь, спросил замдиректора. — Нет, просто я пережил сильнейший стресс. Эта глупая улыбка — своего рода защитный рефлекс, помогающий мне держаться. Я не имею права впадать в панику. Вся работа фирмы сейчас на мне, и еще некоторое время мне предстоит нести на себе груз управления. Потому что Вячеслав, я уверен, оправится не скоро.
— Да, наверное. Но все-таки я задам вам кое-какие вопросы.
— Хорошо, хорошо, — лениво потянувшись в кресле, произнес Виктор Петрович. — Только я уже устал от вопросов. Думаете, вы первая, кто посетил меня по этому делу? Здесь уже была милиция. Утром.
Да, пока я развешивала уши, слушая лживые признания Веры, мои коллеги не дремали. Молодцы. Но я все равно первой выйду на след истинного преступника. Это уже дело чести.
— Виктор Петрович, скажите, были ли у Инны Гольстер враги?
— Странно, что вы задаете такой нелепый, извините, вопрос. Если ее нашли мертвой в квартире этого… урода, то, я думаю, без лишних слов понятно, кто ее настоящий и главный враг. Он просто использовал бедную девочку. Она влюбилась в него по уши, а он… И вообще, как вы можете на него работать? — как будто только сейчас осознав то, что Сомов — мой клиент, возмущенно спросил черноволосый красавец.
— Перечислите, пожалуйста, причины, которые могли бы заставить Сомова убить Инну.
— Да она просто надоела ему. Мы все знаем, что Инна бегала за Кешкой. И вот в один далеко не прекрасный день он решил от нее избавиться. Что тут непонятного?
— Но вам не кажется, что, если бы он действительно самолично от нее избавился, он бы не позволил мне вызывать милицию? В этом случае он вообще не обратился бы ко мне за помощью и не попросил бы найти настоящего убийцу. Да и вообще, зачем было убивать девушку в собственной квартире?
— Он только прикидывается бедной овечкой! — продолжая гнуть свое, воскликнул Виктор Петрович. — Это он так себя выгораживает. Мол, вот какой я честный, сам в милицию обратился… А на самом деле он — убийца!
— Хорошо, давайте отвлечемся от Сомова. С кем убитая общалась, кроме Иннокентия? У нее же были друзья, подруги…
— Вы видели ее?
— Конечно. Но, как вы понимаете, только мертвой.
— Какой бы вы ее ни видели, вы должны были заметить, что она обладала незаурядной внешностью.
О боже, опять незаурядная внешность!
— И что же?
— Ну какие же подруги могут быть у такой красавицы? У нее были только завистницы по женской линии и претенденты на ее руку и сердце — по мужской.
— Да? И кто же главный претендент?
— Игорек. Игорь Коркин. Они вместе учились в школе, а потом он за ней и в институт пошел.
— Так любил?
— Безумно.
— А она страдала по Сомову?
— Да.
Я улыбнулась.
— Любовный треугольник, значит.
— Татьяна, вы очень догадливы и знаете, как разговорить человека.
Мне неожиданное замечание Виктора Петровича нисколько не польстило. Я это и без его сомнительного комплимента прекрасно знаю.
— И вы продолжаете настаивать на том, что именно Сомов убил Инну?
— Ну, конечно. Из-за ревности. Он ревновал ее к Игорьку, не верил, что она не любит этого головастого мальчишку.
— Как это ревновал? Вы же только сейчас сказали, что Инна просто-напросто надоела Сомову.
— Ах, знаете, дела любовные… Кто же в них разберется! — театрально воскликнул замдиректора. — Сначала ревновал, потом решил разом покончить со всей этой галиматьей. К тому же Сомов женат и, как огня, боится своей супруги. Инна могла пригрозить ему, что расскажет Вере, то есть жене, об их отношениях. Сомов испугался и… Ну, сами понимаете.
— Понятно. Скажите, все ваши сотрудники склонны обвинять Сомова в убийстве Инны?
— Все, как один. Мы сначала даже не знали, что ее нашли в его квартире, но сразу подумали именно на него.
— Да что вы говорите? Поразительно! — так же напыщенно произнесла я.
Мы помолчали.
— Скажите, Виктор Петрович, а когда ваш шеф прибудет в Тарасов?
— О, думаю — завтра, не позднее.
— И последний вопрос. Не могли ли Инну Гольстер убить потому, что она дочь вашего шефа? Может быть, Вячеслава Павловича шантажировали и ему угрожали? Может быть, у него были враги, которые хотели этим злодеянием отомстить вашему директору?
— Да что вы, Танечка! Вы нам льстите. У нас же маленькая конторка, и ничего больше. Огромными суммами мы не ворочаем, поэтому о такой жестокой мести говорить, я думаю, просто неуместно.
— Ну а конкуренты все-таки имеются?
— Ох, а как же без них, родимых. Вот буквально на днях видел одного из них. Будете сейчас проезжать мимо только-только отреставрированного здания, обратите внимание на их рекламный щит. Фирма «Связист». Не правда ли, дурацкое название? И рожи у всех там бандитские. Да и здание позорное — розовенькое какое-то. Но на такое преступление они вряд ли способны.
— Так-так, бандитские рожи не способны на убийство, а безобидный Сомов с наивными добрыми глазами способен? Странно как-то все это. Может быть, уточните?
— Да чего уточнять-то? Татьяна, почему вы мне не верите? Я говорю, что думаю, — Виктор Петрович картинно замолчал и после паузы довольно нелюбезно заявил: — Извините, у меня нет больше свободного времени. Дела, знаете ли.
После чего он демонстративно уткнулся в лежащие перед ним бумажки, выказывая этим свой «барский гнев». Пришла, мол, тут какая-то фифа и всякие глупые вопросы задает.
— Виктор Петрович, — вкрадчивым тоном заговорила я, — поймите, мне действительно очень нужна ваша помощь. Я же ведь частный детектив, у меня нет таких возможностей, как у целого отряда милиционеров.
Мой тихий голос и изменившийся тон произвели на замдиректора очень хорошее впечатление. Он отбросил свои бумажки, показывая, что между нами нет никаких обид.
— Ну что вы, Танечка. Вы замечательный сыщик! Думаете, я ничего о вас не слышал? Когда вы представились, у меня даже дух захватило. Надо же, с какой личностью мне предстоит общаться. Но мне немного непонятно, почему вы больше верите Сомову, это подхалиму и лицемеру, а не мне?
— Что вы! Я верю вам! — воскликнула я, как плохая актриса, — с придыханием и слезой в голосе. — Но это моя работа все узнавать, взвешивать и делать выводы. Спасибо за такое живое участие! Другой бы на вашем месте вообще мог выставить меня за дверь.
Так мы и расстались: расшаркиваясь, как на придворном балу. Виктор Петрович был само очарование. Однако на прощание, глядя куда-то поверх меня, он неожиданно бросил:
— Таня, вы мне нравитесь… Но, если вы поможете Сомову выйти на свободу, я буду считать вас личным врагом. Смерти Инны я ему не прощу. Все, Танечка, сказано — сделано, до встречи.
Фразу «сказано — сделано» Виктор Петрович повторил несколько раз на протяжении нашего разговора. Сразу было видно, что он — очень скрупулезный сотрудник, безукоризненно выполняющий все поручения шефа. Я не удивлюсь, если Гольстер считает его самым ценным кадром в своей скромной организации.
На глазах замдиректора, в очередной раз вспомнившего о смерти Инны, заблестели слезы. Кажется, он действительно очень страдал. Его румяные щеки стали еще краснее, отчего казалось, что его лицо пылало от ненависти к страшному человеку, который лишил жизни такое красивое и юное создание, как Инночка.
Выйдя от Виктора Петровича, я снова встретилась с очаровательной секретаршей. Она явно подслушивала, потому что я застала ее хоть и за столом, но запыхавшейся. Наверное, она со скоростью пули отлетела от двери шефа в то время, когда я открыла ее, прощаясь с Виктором Петровичем.
— Светочка, а какая фамилия у вашего замдиректора?
— Заревич, — любезно сообщила мне секретарша.
— Хорошо, а то я не знаю даже, с кем говорила, — по инерции жеманно поблагодарила я. Ну вот, докатилась до того, что «кошу под дурочку». — И еще, Светочка… Вы не знаете, где училась Инна Гольстер?